Моя малышка - Страница 76

Про посиделки в баре не рассказываю. И про то, как Кэссиди читала в моем номере меморандум о предложении, – тоже. Это было бы неразумно. Более того, просто глупо. И тем более не делюсь впечатлениями о прелестях стройной фигуры Кэссиди, выгодно подчеркнутых красно-коричневым платьем, хотя эта картина так и стоит перед глазами. Так ребенок-сластена мечтает о конфетах.

– И что же такое срочное ты хотела мне сказать? – интересуюсь я.

Но Хайди только смеется и отмахивается:

– Теперь уже не помню.

Подходит официант и подливает нам в стаканы воды.

Улыбка Хайди полна сочувствия. Ни дать ни взять образцовая, покорная жена. Волосы чисто вымыты и не свисают, точно спагетти. А еще от Хайди исходит мускусный аромат каких-то духов. Даже не помню, когда жена в последний раз душилась. Не знал, что в доме вообще есть парфюм. А может, это шампунь так пахнет?

– Устал, наверное? – заботливо интересуется Хайди. – Все время в разъездах.

Признаюсь, что так и есть. Потом жена принимается рассказывать про здоровье девочки. Антибиотик помог, Руби уже гораздо лучше. Теперь она чувствует себя хорошо и спит крепко, а это значит, что и Хайди наконец получила возможность выспаться. Вид у жены и впрямь отдохнувший. Не говоря уже о том, что она нашла время, чтобы вымыть голову и накраситься. Совсем чуть-чуть – два легких мазка румян, блеск для губ. Однако этого оказалось достаточно, чтобы придать лицу красок. Хайди больше не пугает своей бледностью. Вот так – стоило как следует поспать одну ночь, и все сразу встало на свои места.

– Когда приеду домой, – говорю я, – обсудим ситуацию с Уиллоу. Надо решать, что делать.

Ожидаю возмущенной вспышки. Жду, что сейчас веселая Хайди опять сменится раздражительной. Но жену мое предложение нисколько не смущает.

– Конечно, – кивает она. – Обязательно. Как только вернешься из Денвера, сразу поговорим. Но… – прибавляет Хайди, массируя пальцами мою левую руку. Правой отправляю в рот клецки с такой жадностью, будто не ел неделю. Потом Хайди сжимает мои пальцы. – Уверена, что все устроится наилучшим образом, – прибавляет Хайди. – Вот увидишь.

Жена произносит эти слова с таким пылом, что даже меня заражает своим оптимизмом. Прощаемся и обмениваемся сумками. Я беру чистые вещи, Хайди уносит грязные – совсем как прилежная домохозяйка пятидесятых годов. Смотрю Хайди вслед. Жена шагает по улице, лавируя между прохожими, однако направляется в прямо противоположную сторону от библиотеки.

Заглядываю в сумку, чтобы убедиться, что жена положила мой калькулятор для финансистов, как я просил. Сказал, что офисные работают отвратительно. Даже приготовился объяснить почему – и цифры на кнопках слишком маленькие, и сами кнопки заедают. Но Хайди такими подробностями интересоваться не стала. Однако этот калькулятор был единственной вещью, до которой точно дотрагивалась наша загадочная Уиллоу Грир и которую я мог попросить Хайди положить в сумку, не вызвав у жены подозрений. Чего не скажешь о пульте, детских бутылочках и старом чемодане.

Надеясь, что не опоздаю на рейс, спешу в офис к Мартину Миллеру.

Уиллоу

Во время одного из регулярных визитов мисс Эмбер Адлер, как обычно, передала мне письмо от Зигеров. Но это послание отличалось от других. Мисс Адлер поднялась на крыльцо, стряхивая снег с массивных флисовых сапог. Когда зашла в дом, Джозеф помог ей снять пальто и положил его на подлокотник кресла. Как всегда, прошли на кухню и сели вокруг деревянного стола. Находящаяся под воздействием лекарства Мириам подавала печенье и чай.

В новом письме не было подробных рассказов про мою Лили и ее успехи в школе. Лили-старшая не восторгалась тем, как она выросла. Стоило пробежать глазами по строчкам, как внутри все похолодело и перехватило дыхание. Сжимая письмо в дрожащих пальцах, по настоянию Джозефа принялась читать послание вслух. Оказалось, десять месяцев назад Лили-старшая неожиданно забеременела, и в декабре у Роз (Лили) появилась младшая сестренка. Письмо переполняли восторги по поводу голубых глазок и нежных волосиков девочки. Ах, малышка – настоящий ангел! А как воркует – заслушаешься! Они с Полом много лет мечтали, чтобы у них появился свой ребенок, писала Лили-старшая, и вот теперь эта мечта сбылась. Зигеры назвали дочку Калла, в честь цветка каллы, чтобы ее имя подходило к имени матери. Лили и Калла. А мою Лили – вернее, Роз – оставили в стороне. Отодвинули в тень. Еще бы, о ней-то Пол с Лили не мечтали много лет.

– Но как?.. – жалобно спрашиваю я. – Она ведь не может… Я думала…

Опускаю письмо на стол и сглатываю плотный ком в горле. Только бы не расплакаться при Джозефе. И при Айзеке, который стоял, прислонившись к стене, с ухмылкой на уродливом лице.

Зато социальная работница от радости прямо сияла.

– Замечательная новость! – восторгалась она. – Какой приятный сюрприз! Представляешь, Клэр, у Роз теперь есть сестричка!

Как будто у нее раньше сестры не было. Может быть, мисс Эмбер Адлер забыла, но я ее сестра. Я, а не какая-то Калла.

– Понимаешь, иногда такое бывает, – растолковывает социальная работница с таким снисходительным видом, будто говорит с непроходимой тупицей: – Врачи поставили неправильный диагноз. Должно быть, мистеру и миссис Зигер просто… – мисс Эмбер Адлер запинается, подыскивая нужное слово, – не везло.

Да уж, и впрямь бедолаги. Вместо ребенка, о котором давно мечтали, вынуждены были столько лет терпеть в доме маленькую Лили. И вообще, про Роз (Лили) в письме ничего нет, если не считать фразы о том, что она теперь старшая сестра. Зато подробностей про Каллу хоть отбавляй. Какая она умничка, крепко спит по ночам и почти не будит маму! Какое же счастье, когда появляется свой ребенок! Словами не передать! В конверт вложена фотография – Лили-старшая с Каллой на руках, а моя Лили маячит на заднем фоне, будто попала в кадр случайно. Волосы растрепаны и торчат в разные стороны, белая блузочка заляпана красным соусом. Зато младенец чистенький и одет с безупречной аккуратностью. Нарядный розовато-лиловый комбинезончик из какой-то пушистой ткани, на головке джинсовый ободок с бантиком. На этот раз письма от Лили не было. Ни школьных фотографий, ни бумаги с красной птичкой и деревом, ни выведенного неровным детским почерком имени «Роз Зигер». Моей сестренке нашли замену.