Моя малышка - Страница 75

Язык исчез почти так же быстро, как и появился. Мэттью торопливо отстранился, но руку мою не выпустил. Глаза забегали по строчкам книги. Мэттью начал смущенно читать вслух первое, что попадалось на глаза. Я даже не пыталась слушать. Все думала о его губах, языке и пальцах, по-прежнему сжимавших мои. Его вкус, его запах… так близко…

С тех пор в библиотеку мы ходили не только за тем, чтобы читать. Находили укромное местечко, и, укрывшись ото всех за высокими книжными шкафами, Мэттью приникал губами к моим губам, и языки наши соприкасались. Иногда он держал меня за руку, а иногда гладил мое лицо, плечи, грудь, бедра. Случалось, даже нырял под ярко-оранжевую спортивную куртку, и его холодные, робкие пальцы ныряли под единственный лифчик, который принес Джозеф.

Крис

Перед отлетом в Денвер на встречу с потенциальным клиентом приходится ненадолго заскочить в Чикаго. В мире инвестиций встречи лицом к лицу имеют огромное значение. У нас в фирме даже есть регламент, сколько таких встреч следует назначать в месяц. Двадцать. Так считает наш исполнительный директор. Двадцать личных встреч с клиентами. И хотя я в восьмистах милях от Чикаго провожу презентации, призванные убедить потенциальных инвесторов вложиться в акции, принадлежащие другому нашему клиенту, вынужден мчаться обратно на встречу с клиентом. Оттуда в тот же день полечу в Денвер, где снова присоединюсь к Тому, Генри, Кэссиди и остальной команде.

Из нью-йоркского аэропорта Ла-Гуардиа вылетаю с утра пораньше, шестичасовым рейсом. Поэтому в Чикаго приземляюсь ровно в 7.28 по местному времени. Встреча назначена на девять. Едва успеваю получить багаж и взять такси до Лупа.

Чаще всего встреча проходит хорошо. Похоже, я обладаю какой-то особой харизмой, которую сам не замечаю. Есть в моей внешности и манере говорить что-то такое, что внушает клиентам доверие. Вот почему на встречи с потенциальными клиентами меня отправляют чаще других. Образование или опыт здесь ни при чем. Весь секрет в улыбке. И может быть, в моложавой смазливой внешности, которая, по словам мамы, когда-нибудь доведет меня до беды.

В полдень вылетаю из аэропорта О’Хара в Денвер, «город на высоте мили». Домой, к сожалению, заскочить не успеваю, поэтому принять душ, побриться и сменить пиджак, который ношу уже несколько дней, на что-нибудь посвежее, не получится. Хорошо, хоть чистые носки и белье остались и мой счастливый галстук при мне. Когда уже закончится эта утомительная командировка? Набираю номер Хайди, даже и не надеясь, что жена окажет мне такую услугу, однако она обещает собрать мне целую сумку одежды и предлагает встретиться в азиатском ресторане гриль.

Виделся с женой всего два дня назад, однако чувствую – что-то изменилось. Со мной по телефону говорила не та Хайди, которую утром перед отлетом оставил спящей в кровати. Не та сверхдобросовестная, не в меру хлопотливая Хайди, какой она стала за годы брака. Когда, стоя на крыльце ресторана, замечаю жену, быстро шагающую по Мичиган-авеню, вижу, что у нее даже походка другая. Она идет в том месте, где Магнифисент-Майл пересекает реку Чикаго, возле моста на Мичиган-авеню. Жена решительно идет вперед, не обращая внимания на толпы и сутолоку. Шаг пружинит. Одета в серо-голубое платье до колен, неожиданно облегающее и стильное. Давно не видел на жене ничего подобного. Хайди выглядит потрясающе… вернее, выглядела бы, если бы не этот вездесущий младенец, которого жена несет прямо на себе в какой-то штуке из ткани, свисающей с плеча.

– Это еще что такое? – спрашиваю я.

Хайди объясняет, что такая штука называется слинг. Можно подумать, я об этом спрашивал! Как будто расхаживать по городу, таская на себе чужого младенца, – обычное дело.

– А где мать? – спрашиваю я, оглядываясь по сторонам, но девчонки не видно. – Только не говори, что оставила ее дома, – прибавляю я. – Одну?

Уже собираюсь удариться в пространные рассуждения о том, что с этой девицы глаз спускать нельзя, а то как бы она не вынесла из дома плазменный телевизор. Но Хайди лишь добродушно улыбается и отвечает, что оставила Уиллоу в библиотеке. Девчонка хочет взять несколько книг – «Черного красавчика» и «Складку времени».

– Детская классика, – поясняет Хайди, прекрасно знающая, что я в возрасте этой девицы ничего, кроме «Уолл-стрит джорнал», не читал.

Хайди прибавила, что понимает – обедать в обществе Уиллоу мне не улыбается. Жена попала в точку. Остается только жалеть, что не догадалась оставить в библиотеке и ребенка тоже. Вдруг Хайди наклоняется вперед и целует меня прямо в губы. Причем довольно страстно. Хотя обычно на улице моя Хайди такого себе не позволяет. Сколько ее знаю, жена всегда осуждала тех, кто обжимается в общественных местах. Стоило Хайди увидеть целующуюся парочку на углу улицы или на автобусной остановке, как она сразу неодобрительно хмурилась. Даже если влюбленные лишь безобидно чмокали друг друга в щечку. Хайди прижимается ко мне так, что спящий младенец оказывается зажатым между нами, и гладит пальцами мои плечи. Руки Хайди теплые. Почему-то сегодня она кажется ранимой, уязвимой, хотя с ней такое бывает очень редко. Приникнув губами к моему уху, жена шепчет:

– Как же я соскучилась.

Теперь эти короткие, прекрасные слова, произнесенные с таким чувством и пылом, будут преследовать меня весь день.

Заходим в ресторан. Я заказываю краба рангун, Хайди – лапшу пад-тай с цыпленком. За едой рассказываю о своих делах, а жена – о своих. В сотый раз извиняюсь, что вечером не ответил на ее звонок. Полное негодования сообщение в голосовой почте заставило изрядно понервничать, но теперь жена лишь снисходительно пожимает плечами и отвечает «ничего страшного». Говорю, что устал как собака и крепко заснул. А еще выпил то ли два, то ли три стакана пива. Может, в них все дело?